Короли Италии (888–862 гг.) - Джина Фазоли

Гвидо и Ламберт проявляли щедрость, когда было необходимо вознаградить верных им людей: но старались, чтобы казна от этого не страдала. Беренгарий, напротив, расточал дары, подобно королям героической эпохи, которые отнятое у побежденных отдавали победителям: но сам-то Беренгарий был одним из самых неудачливых полководцев своего времени. Начиная с 883 года, когда был предпринят поход против Гвидо, и вплоть до сражения при Фьоренцуоле в 923 году он терпел поражения, одно за другим. Его успехи на политическом поприще, восхождение на королевский трон и последовавшую за этим императорскую коронацию с большой долей вероятности можно расценивать не как плоды его дипломатической деятельности, а как стечение обстоятельств, которым он не сумел воспользоваться, чтобы добиться окончательного успеха, как это сделали бы другие на его месте.

Несостоятельность императора обнаружилась сразу же после его коронации. Хорошие отношения, которые как будто бы связывали его с представителями тосканской династии, быстро испортились, и Беренгарий решил, что пришло время применить силу. Он внезапно атаковал прибежище Берты и Гвидо, захватил их в плен и отправил их в заточение в Мантую. Однако чиновники и вассалы тосканских маркграфов столь яростно воспротивились передаче городов и замков императорским представителям, что Беренгарий был вынужден уступить и освободить пленников.

Подавление тосканского мятежа могло бы стать первым серьезным шагом на пути к установлению королевского влияния на всех сеньоров королевства. Вынужденная капитуляция Беренгария, напротив, положила начало серии заговоров, последний из которых стоил ему жизни[30].

Беренгарию не хватало сил, чтобы держать в узде крупных феодалов, и в то же время он был слишком силен, чтобы покорно повиноваться их воле. У магнатов было более чем достаточно причин для того, чтобы решить, что нужно посадить на его место другого короля. Новый король должен был дать им все то, чего они не получили от Гвидо. Выбор знати пал на Рудольфа II Бургундского{14}.

Очевидно, Рудольфа, протеже Адальберта Иврейского (который не на минуту не забывал о своих бургундских корнях), выбрали методом исключения, поскольку среди феодалов Итальянского королевства и правителей соседних государств не было подходящей кандидатуры.

Молодой маркграф Тосканский еще не стал столь влиятельным, как его отец в прежние времена, и, как и он, вряд ли бы обрадовался перспективе променять безраздельное господство в своем маркграфстве на сомнительное удовольствие управлять королевством.

Политические устремления маркграфа Сполетского были нацелены на Рим, и, по-видимому, он совершенно не интересовался тем, что происходило в государстве. Маркграф Фриульский был всего лишь одним из чиновников Беренгария. Маркграф Иврейский обладал достаточным авторитетом для того, чтобы возглавить оппозиционные силы, однако он так и не решился выдвинуть свою кандидатуру. Кроме того, в своих рассуждениях он, по всей видимости, пришел к тому же выводу, что и маркграф Тосканский.

За пределами Италии слепого, дискредитировавшего себя Людовика III Прованского в качестве политика не рассматривали; германские герцоги Швабии и Баварии — какими бы достоинствами они ни обладали — до сих пор не установили с Италией настолько прочные отношения, чтобы убедить итальянцев прибегнуть к их покровительству. Король Франции как личность не представлял собой ничего особенного; кроме того, между его владениями и Италией пролегали территории Прованса и Бургундии. Таким образом, кроме короля Бургундии, других претендентов не было.

Рудольф II еще не достиг совершеннолетия, когда взошел на трон в 911–912 году, поскольку женился он только в 922-м, а в те времена правители вступали в брак в весьма юном возрасте. Сначала он задался целью расширить территорию своих владений и попытал счастья в Швабии. Потерпев поражение в битве, он с благословения германского короля Генриха I все же удержал занятые земли и женился на дочери герцога Бурхарда Швабского. Впрочем, этот брак вынудил его, по крайней мере на время, отказаться от дальнейших походов в Швабию. Поэтому Рудольф II обратил самое пристальное внимание на Италию.

Развитые торговые отношения между двумя государствами, бургундское происхождение множества итальянских феодалов, связь, которая существовала между правящей бургундской династией и маркграфами Иврейскими с тех времен, когда Рудольф I вступил в союз с Анскарием, чтобы противостоять императору Арнульфу, — все это усиливало интерес молодого амбициозного бургундского короля к Италии и наводило его на мысль воспользоваться непрекращающейся смутой, царившей по ту сторону Альп.

Гуго Вьеннский, до которого, несомненно, дошли слухи о намерениях итальянских магнатов, продолжал оставаться в тени. Он вряд ли считал себя связанным клятвой, данной в свое время Беренгарию, но понимал, что не может соперничать с коронованной особой.

Таким образом, итальянские магнаты единогласно остановили свой выбор на Рудольфе II. Но они даже не начали действовать, когда часть их планов была раскрыта. Беренгарию удалось взять в плен одного из зачинщиков заговора — Ольдериха, графа дворца, возможно, правившего в том самом северном маркграфстве с невыясненными географическими очертаниями, которое во времена Гвидо передали во владение маркграфу Конраду. Охрана пленника была поручена Ламберту, архиепископу Миланскому, который, однако, был сердит на своего сеньора за то, что после избрания тот потребовал у него выплаты непомерно высокого налога. Поэтому Ламберт вместо того, чтобы содержать мятежника под стражей, отпустил его на свободу.

Ольдерих вернулся к заговорщической деятельности. Позже к группе заговорщиков примкнул Гильберт, граф Бергамо. Дождавшись подходящего, на их взгляд, момента, мятежники решили действовать.

Они собрались в брешианских горах, намереваясь отправиться в Верону, чтобы там захватить в плен императора. Но и эта вылазка не стала для Беренгария неожиданностью. Он выслал навстречу заговорщикам отряд венгерских наемников, которые зашли с тыла и внезапно атаковали их.

Маркграф Ольдерих погиб в бою, Адальберт Иврейский и Гильберт Бергамский попали в плен. Впрочем, как только Адальберт понял, что не сможет избежать заточения, он снял с себя браслеты, золотое ожерелье и все то, что могло выдать в нем важную персону тем, кто не знал его в лицо. Затем он взял одежду одного из своих людей, откупился за незначительную сумму и укрылся в надежном месте. Раненый Гильберт оказался менее проворным: связанного, полуголого, сопровождаемого градом насмешек его подвели к королю. Он бросился Беренгарию в ноги и взмолился о пощаде. Беренгарий, даже не потребовав клятвы, простил его и даровал ему свободу. По всей видимости, он надеялся, что Гильберт будет до глубины души потрясен его неслыханным великодушием. Однако тот, получив свободу, немедленно воссоединился с Адальбертом и остальными заговорщиками, отправился в Бургундию и продолжил переговоры с Рудольфом II[31].

Гильберт очень быстро выполнил свою миссию: ему понадобилось на это менее месяца. В конце 921 года Рудольф II Бургундский вошел в пределы Италии, где состоялось некое подобие выборов, в ходе которых он получил королевский титул от графов и епископов, находившихся в полной зависимости от Адальберта Иврейского и Ламберта Миланского. За пределами территории, которая находилась под контролем этих двух аристократов, на сторону нового итальянского короля встали очень немногие. Жители значительной части Эмилии, Тосканы, Сполето и, само собой, Фриули продолжали считать правителем Беренгария[32].

Беренгарий расположился на другом берегу Адды вместе с теми, кто продолжал хранить ему верность (в первую очередь это были маркграф Фриульский Гримальд и архиканцлер Ардинг). Абсолютно уверенный в том, что новый король и его вассалы не смогут долго прожить в согласии, он стал дожидаться своего часа.

Бунт вспыхнул весной 923 года к югу от По. Его зачинщиком стал Гвидо, епископ Пьяченцы, который уже не раз успел пожалеть о том, что примкнул к сторонникам Рудольфа. Мятежники обратились к императору с просьбой защитить их от нового короля.

Беренгарий поехал в Парму по дороге через Мантую, Гвасталлу, Брешелло; 17 июля он дал сражение Рудольфу при Фьоренцуоле, между Пармой и Пьяченцей, и практически сразу потеснил противника. Трубы уже возвестили о победе Беренгария, и его воины начали собирать трофеи, когда на поле боя нежданно-негаданно подоспели граф Бонифаций и граф Гариард с их резервными отрядами.

Сражение возобновилось, и вскоре разбитые наголову сторонники Беренгария обратились в бегство. Их преследовали оставшиеся в живых воины Рудольфа, которые восстановили силы и вновь ринулись в бой. Беренгарий чудом избежал смерти, после чего беспрепятственно добрался до Вероны. После столь беспощадного, кровопролитного, унесшего множество жизней сражения — речь шла о полутора тысячах погибших, что для тех времен было очень много, — противники не помышляли о возобновлении военных действий и заключили соглашение, согласно которому Беренгарий сохранял императорский титул, южную и восточную части Итальянского королевства, а Рудольф оставлял за собой его западную часть[33].